Морепродукт

Журнал "Playboy", июнь 2002

Группа "Мальчишник" была настоящей гетто-командой - даром что составляли его трое белых москвичей. Десять лет спустя после выхода дебютного альбома "Мальчишника" Андрей Лысиков, более известный как ДЕЛЬФИН, по-прежнему остается суперзвездой наших независимых подмостков. В студии, расположенной в неприятном соседстве с общиной "Свидетелей Иеговы", он рассказывает о музыке, деньгах и о том, что люди важнее бассейнов.

- Я стараюсь с ними не сталкиваться... Иногда, правда, нужно проходить через зал, где они собираются... Встречают агрессивно. Один раз там репетировала их группа, очень громко пели песни про Бога... Смешно, конечно.

- Итак, все. что слышно на твоих альбомах, производится именно здесь. Надо сказать, что оснащение не выглядит слишком солидно...
- Ничего солидного здесь и нет. В основном, дешевые обработки. Единственное, что есть реального, так это пульт. Когда мы его купили, он, правда, был почти невменяемым и пришлось заплатить еще немного денег, чтобы кое-что переделать. Зато теперь пульт ценою в десятку выдает звук, которого можно добиться на аппарате за полтишку. А если все суммировать, то получится, что вся студия стоит тысяч пятнадцать-двадцать.

- Это МНОГО?
- Это очень мало, и все из-за того, что мы, наверное, несерьезно относимся к записи. Не хочется останавливаться на каком-то среднем варианте и покупать что-то, с одной стороны, не самое плохое, но с другой - далеко не самое хорошее. Уж лучше либо дорого, либо всего побольше и подешевле. Амбиции, конечно, не имеют границ, и хочется побольше и подороже, но даже эти приборы мы заставляем выдавать что-то нереальное.

- Помнишь, как выглядели твои первые приспособления для записи музыки?
- Это был проигрыватель для виниловых пластинок "Радиотехника", ритм-бокс "Лель" и бас-гитара, у которой струна свисала от грифа сантиметров на пять. Так была записана песня "Черный город". Она потом вошла в пластинку "Дубового Гаайя", но. конечно, не в первозданном виде. Вся эта техника была моя, и поэтому бюджет первой записи равнялся абсолютному нулю.

- С тех пор стиль работы сильно изменился?
- Не очень, хотя, конечно, иногда мы снимаем нормальную студию, ну и делаем мастеринг.

- Почти все, кто знаком с твоей музыкой, уверены в том, что Дельфин - это прежде всего мастер слова. Тексты для тебя действительно стоят на первом месте?
- Не обязательно. Иногда у меня есть готовые слова, которые я пытаюсь примерить под то, что мы думаем сделать. Но иногда их нет и они пишутся потом уже под музыку.

- Помнишь свое первое стихотворение?
- Воспроизвести я его уже не смогу. Мне тогда было лет 18, а написал я настоящий жестокий рэп.

- Автор настоящего жестокого рэпа когда-нибудь интересовался поэзией?
- Никогда... Вот сегодня с утра взял книжку Есенина, чтобы узнать, чем же так замечателен этот поэт. Там и правда есть неплохие места... Может, я, конечно, не ту книжку взял, но меня как-то не приколола деревенская эстетика.

- Дэвид Боуи как-то использовал один из присланных текстов при записи. У тебя не возникало подобных соблазнов?
- Нет. Уж лучше пусть будет плохое, но мое. Здесь я собственник.

- Предлагаю перейти к актуальному жизненному состоянию. У тебя вполне бодрый вид, так обычно выглядят люди на каникулах...
- Так оно и есть. Мы собираемся приступить к записи новой пластинки и докупаем какое-то оборудование. Решается это очень долго, потому как мы хотим получить максимальные скидки. Именно по этой причине я сейчас ничего не делаю, но скоро, надеюсь, все разрулится и тогда приступим к работе.

- На все лето?
- Надеюсь, что мы прервемся на пару недель и все же отдохнем. Но куда и зачем ехать, я пока не знаю. Конечно, идеально было бы закрыться в студии и работать, но, увы, нужно еще ездить на концерты по меркантильным причинам.

- He любишь концерты?
- Почему? Люблю... Но я бы предпочел давать концерты либо когда тебе самому по кайфу выйти на сцену, либо когда уж совсем приспичит. Здорово было бы жить на деньги от продажи пластинок или хотя бы на пособие по безработице.

- Когда ты стал самостоятельным человеком?
- Лет, наверное, в 17. Я тогда начал жить что называется в другой семье.

- Родители переживали?
- Просили почаще звонить, а так все нормально. Я, наверное, и правда был самостоятельным парнем, потому что в 17 я уже не только ушел из дома, но и бросил техникум. Радиомеханический. До сих пор не понимаю, кем бы я стал, если бы доучился до диплома... У меня были задолженности за второй курс, я их сдал после летних каникул и сказал: "А теперь все, я ухожу". Преподаватели сказали: "Слава богу". Я был беспонтовым учеником, и в таких там особо не нуждались.

- С тех пор с образованием закончено?
- Закончено.

- Помнишь свой первый заработок?
- Плохо... Скорее всего, это было связано с торговлей матрешками на Арбате. Я был не очень хорошим коммерсантом и поэтому за иностранными гражданами особо не бегал, больше меня привлекала сама тусовка, ну и, конечно, возможность заработать немножко денег, чтобы вечером сходить в "Макдоналдс".

- С милицией проблем не было?
- А как же? За пять долларов за мной как-то бежали целых шесть человек. Все они были просто нереальных размеров, а когда догнали, то очень сильно били где-то в подворотне. Но до серьезного как-то не дошло.

- Как удалось заработать первые деньги на ниве шоу-бизнеса?
- Я продал какие-то свои слова для одной из песен "Мальчишника" , хотя сам в группе еще не был. Не помню уже, сколько удалось срубить, но это была приятная сумма. Я вообще-то не планировал заниматься музыкой, у меня вообще не было четких планов на жизнь. Мне всегда было чем заняться, и все катилось само собой. Сначала я увлекся танцами, а потом это плавно переросло в увлечение музыкой. Слушал все подряд. Рэп, не рэп... Пробил себе, в общем, все мозги. Но в группе я оказался по воле случая, типа в нужном месте в нужное время.

- Так получилось, что твою персону все время упоминают в контексте хип-хоп культуры. Как ты относишься к такой репутации?
- В последнее время с хип-хопом я пересекаюсь редко. С другой стороны, это мое первое и, наверное, самое серьезное музыкальное увлечение и поэтому лозунг типа "С хип-хопом по жизни" по-прежнему мой. Я до сих пор люблю эту музыку и время от времени что-то от нее заимствую.

- Русский хип-хоп - это что-то надуманное?
- По большей части - да. По крайней мере, из тех демо-записей, что мне присылают, а все это в основном хип-хоп, буквально одна-две вещи похожи на что-то реальное. Все остальное - сплошная вода. Я думаю, здесь главная проблема - в языке. В хип-хопе очень важно, о чем ты пишешь.

- За границей твой музыкальный статус называется independent, то есть небольшие бюджеты, немного рекламы, не самые большие тиражи. Какие перспективы ты сам видишь для своей музыки здесь?
- Если пытаться делать что-то радикально новое, то перспективы неясные, потому что новое может оказаться чем-то ужасающим для публики. Если говорить о том, что уже сделано, то образовался некий контингент людей, которым бывает приятно раз в месяц сходить на мой концерт. Вот за их счет я и живу.

- Ты платишь за эфиры по ТВ?
- Иногда приходится, хотя это больше проблема выпускающей компании, которой нужно продавать пластинку. Я очень надеюсь, что в будущем подобный уклад поменяется. Это произойдет, когда сформируется какая-то масса людей, которым будет интересно, что я делаю, вне зависимости от количества показов по телевидению. Они просто будут покупать пластинки и рекомендовать своим друзьям делать то же самое. Тогда реклама будет ни к чему, можно будет меньше париться по поводу клипов и больше внимания обращать на какие-то творческие моменты.

- Кстати, о клипах. Они у тебя хорошие или так себе?
- "Пляж" вышел неплохим и, по-моему, самым дорогим, но его почти не показывают. Была идея снять энергичное концертное видео, очень простое. Сняли, смонтировали, и нам совсем не понравилось, что сделал режиссер. Пришлось отобрать весь материал и отдать другому режиссеру. В итоге получился типичный видеоклип независимых западных групп конца 80-х. Грязная картинка, мелкий монтаж, такие ролики есть у Sonic Youth. Нам со всеми переделками это обошлось тысяч в 20, хотя выглядит он максимум на две, и к тому же показывают его только в специальных программах поздно вечером. "Я буду жить" мне совсем не нравится, а остальные более-менее.

- Когда Дельфин покажет публике большой концерт? Так, чтобы все по-взрослому, много лампочек на сцене, пиротехника...
- Мы постоянно думаем об этом, но получается так же, как и со студийным оборудованием. Двумя фонариками и тремя мигалками ограничиваться не хочется. А чтобы реальное что-то сделать, нужно очень много денег, и лучше уж оставить все, как есть, без особых претензий. Сейчас мы работаем на том, что может предоставить площадка.

- Одно непонятно, как во всю эту неформальную систему ценностей, которую ты только что обрисовал, вписалось участие в акции "Голосуй или проиграешь"?
- А почему нет? Это был отличный вариант заработать денег. К тому же было лето, мы бездельничали... И тут такое предложение. Отказываться не было смысла, и в итоге мы отлично провели время и срубили весьма солидную сумму практически ни за что.

- Ты, видимо, человек либо абсолютно аполитичный, либо очень гибкий...
- Дело не в этом. Поехали бы мы или нет, все равно было ясно, чем закончится эта кампания. Мы были просто оберточной бумагой от конфеты, которую всем уже втюхали. А чего зря деньгам пропадать? Ну, достались бы они кому-нибудь другому.

- А говоришь, коммерсант из тебя плохой...
- Денежный вопрос всегда был для меня очень сложным. Если бы я жил один, то точно вкладывал бы все деньги в музыку. Мне это очень интересно, и, заходя в музыкальный магазин, я готов купить все, что там есть, и всему найду потом применение. Но, к сожалению, сейчас не могу себе такого позволить, и, может быть, в этом и есть какой-то тайный смысл.

- С понятием «спонсор» ты знаком?
- С понятием - да, но вот с самими спонсорами - не очень. Хотя иногда они встречались. Серьезного ничего, конечно, не получилось, так... пэйджер подбросят, пару штанов или кроссовок. Тоже, в общем, неплохо. А так... чтобы кто-нибудь пришел и сказал: "На тебе, Андрюха, чемодан бабок, делай что хочешь", пока не было. С другой стороны, если бы у меня была комната, забитая деньгами, и я мог бы брать оттуда сколько надо, то не думаю, что заходил бы туда каждый день. Я спокойно отношусь к идее богатства.

- Супруга в данный момент работает?
- Она фотографирует, но продавать свои работы ей удается нечасто, так что основной кормилец в семье — я. Хотя сейчас дочка уже подросла, ходит в садик и у Жанны  появилось больше свободного времени. Она говорит, что хочет найти постоянную работу.

- Садик престижный?
- Мы объездили очень много детских садов, прежде чем нашли то, что нужно. Бассейны, репетиторы по английскому — это, конечно, все очень важно и нужно, но в садике, куда ходит Ева, нам прежде всего понравились люди. Люди важнее бассейнов, потому что хочется быть спокойным за ребенка.

- Как обычно выглядит ваш семейный досуг?
- Мы домоседы и пока наслаждаемся этим, потому что как только начнется запись, то меня дома почти не будет. Придется записки друг другу писать. Так всегда бывает, и у нас уже целая книжка с такими записками есть. Всю ночь я в студии. Когда прихожу домой, Жанна с Евой гуляют на улице, когда они возвращаются, меня уже нет дома. Когда записывался прошлый альбом, мы не виделись несколько месяцев, за исключением моментов, когда я просыпался и выходил пописать, а Жанна с Евой в это время обедали. Так что сейчас мы, в основном, сидим дома. Можем, конечно, сходить в кино, да и распродажи упускать нет смысла. Но это, скорее, случайности.

- Менее приятная тема, без которой, как правило, не обходится ни одно твое интервью. Каждый журналист считает своим долгом написать о том, как ты героически поборол пристрастие к наркотикам. Тебя самого такая постановка вопроса смешит или нет?
- Сейчас уже смешит, потому что я очень далек от этой темы. Иногда натыкаюсь на программу "Кома" и просто не могу понять, о чем эти люди спорят. Наверное, это просто ушло из моей жизни, хотя я признаю, что довольно много спел про наркотики.

- Есть подозрение, что "съел" ты их гораздо меньше, а пресса сделала из тебя настоящую джанки-звезду...
- Можно и так сказать. Когда о моих пристрастиях стало известно, то это очень здорово сыграло нам на руку. Сами того не подозревая, мы попали в модную струю, и все мои разговоры о наркоте сейчас выглядят как типичный коммерческий расчет. Специально мы, конечно, ничего не делали, просто так сложилось и от меня действительно хотели слышать именно эти истории.

- Какие "яды" в данный момент для тебя актуальны?
- Я рассматриваю различные предложения. Иногда бывают актуальны спиртные напитки. Правда, состояние бодуна для меня стоит на втором месте после зубной боли по степени ужаса. Это что-то нереальное, и я изо всех сил пытаюсь до этого не доводить, и, как правило, получается. Еще стало неактуальным выходить на сцену в пьяном виде. Раньше мог такое позволить, а сейчас чувствую себя настоящим дураком.

- Примерно год назад писали, как ты поранил ногу, когда катался в Турции на сноуборде. После этого не возникло ощущения, что уж лучше похмелье, чем экстремальный спорт?
- Было и правда неприятно. За пять часов до Нового года я мощно разбил ногу и праздник не получился. Конечно, есть риск, как и при употреблении спиртных напитков. Но в спорте есть всякие приспособления, которые снижают риск травм, а со спиртным надежда только на силу воли. Я расшиб ногу, потому что не было щитка, а если все это есть, то можно спокойно кататься и риск будет сведен практически к нулю. Мой директор очень увлечен спортом, и весь гараж у него в ботинках и досках. Я-то, в основном, черпаю информацию.

- Даже зарядку не делаешь?
- Нет, мне нужен минимум час, чтобы проснуться. Посидеть, собраться с мыслями и т.д.

- Давай поговорим о более приятных вещах, о славе, например. Когда ты стал популярным, личная жизнь приобрела более насыщенный характер?
- В личной жизни меня всегда интересовал вопрос постоянства. Поэтому все мои связи с женским полом имели продолжительный характер. Скажем так, я старался не использовать женщин. Если представить, что мне сейчас нужно было бы познакомиться с девушкой, то это стало бы куда более сложной задачей, чем во времена, когда я не был артистом. Принято думать: если ты артист, то, значит, должен что-то из себя представлять. А для меня большая проблема выглядеть человеком, который что-то из себя представляет. Поэтому раньше все было проще. На Арбате всего хватало, у нас был очень дружный коллектив.

- Если говорить о коллективе "Мальчишник", то у него был ужасно порочный ореол. Как все обстояло на самом деле?
- Ореол был, конечно, побольше, чем реальное положение дел, но ненамного. Мы очень весело проводили время и использовали свое звездное положение в полной мере. Гастроли, фанатки... Тогда фанатство было более активным. Наверное, потому, что на всю страну было групп двадцать, не то что сейчас.

- Фанатское буйство вокруг "Мальчишника", наверное, можно объяснить еще и тем, что в музыке этой группы было ярко выраженное животное начало. В твоей музыке такого нет...
- Наверное, всему свое время. То, что интересует в 18, вряд ли будет актуальным лет через десять.

- Девушек сейчас на концертах меньше, чем раньше?
- Поменьше. У меня, наверное, музыка для брутальных мальчиков... И для их девочек, конечно.

текст: Илья Волков
фото: Стас Артамошин

Поделиться: